Дмитрий Евдокимов - Бретер на вес золота [litres]

– Логово Кривого? – моментально вскинулся я.

– Не говорит, – скорчил рожицу Ван Гален, – но очень не хочет попасть к ребятам де Бюэя. Так что?

– Веди, – я обреченно махнул рукой.

Победная эйфория прошла очень быстро – как только пришло время разбирать завалы и подсчитывать потери. Я потерял Рамиреса и Сен-Клера. Коменж буквально истек кровью, сейчас над ним колдуют лекари. Еще двое получили тяжелыми предметами по голове, и им тоже на пару дней прописали постельный режим. Погибли девять жителей нашей улицы, двадцать два бандита. Еще семеро умерших непонятно кто – то ли те же бандиты, то ли случайные прохожие.

Фло легко сбежала вниз по лестнице. Уже умытая и переодетая в чистое. Подошла сзади, приобняла меня за плечи.

– Мы победили! Тебе не в чем себя винить!

– Не знаю, Фло, не знаю, – я покачал головой, – люди платили мне деньги за безопасность, а я допустил резню на улице. Нужно было серьезнее относиться к угрозам.

– Кривой Нэш – это не твоя проблема, это проблема всей Монтеры. Не зря же король поручил заняться им де Бюэю!

– Теперь я должен сам им заняться! – устало произнес я, прижимая ее руку к губам. – Я должен это сделать. Погибли люди, которых я защищал! Погибли мои люди! Я не смогу спать спокойно, пока эта тварь жива!

– Мы достанем его! – поддержала меня амазонка.

В это время двери распахнулись и Ван Гален впихнул внутрь обещанного разбойника.

Лет тридцати двух – тридцати трех, среднего роста, среднего телосложения, соломенного цвета волосы, серые глаза, нос картошкой. Одет в темные штаны, грязную рубашку, неопределенного цвета, местами засаленную безрукавку. Обут во вполне исправные башмаки на деревянной подошве. Ничего запоминающегося, обычная городская беднота. И только в глазах плещется отчаяние.

– Сударь, умоляю вас, не отдавайте меня! – не дав толком себя разглядеть, мужчина рухнул на колени и сложил ладони лодочкой у груди. – Именем Господа нашего заклинаю, сударь, не отдавайте меня людям де Бюэя!

– Очень интересно, – я безразлично пожал плечами, показывая, что нисколько не тронут его мольбами, – чем же это ты так насолил графу?

– Сударь, у меня пятилетняя дочь, жена скончалась при родах. Мне нельзя попадаться в руки департаменту, месье, дочка останется совсем одна! – и он очень резво пополз на коленях в мою сторону.

Нужно отдать должное Ван Галену – он оказался на высоте – прервал сей благородный порыв, вовремя ухватив бандита за ворот.

– Что же ты не подумал о своей дочери, милейший, когда шел сюда убивать меня и моих товарищей? – холодно осведомился я.

– Месье! Я маленький человек! Я работаю у воровского мастера Туршеля, а он уже под самим Нэшем работал. Кривой Нэш приказал Туршелю, а Туршель приказал нам. Отказаться нельзя, иначе – смерть.

– Ну вот видишь, – я позволил себе грубо усмехнуться, – если бы не пошел – смерть, а пошел – всего лишь в департамент попал к графу де Бюэю. У нас милосерднее будет!

– Сударь, прошу вас, сударь! – снова взвыл разбойник. – Дочку продадут в халифат, если я в конце недели не внесу плату за комнату! Сударь, помилуйте, я ведь вор, на мне крови нет, а от графа де Бюэя возврата тоже нет!

– Что значит «продадут в халифат»? Что еще за новости? – возмущенно воскликнула доселе помалкивавшая амазонка.

– Сударыня, – незадачливый воришка тут же ухватился за внимание виконтессы, как утопающий хватается за соломинку, – сударыня, я снимаю комнату у мадам Божоли, недалеко от порта. Мадам Божоли содержит бордель и дешевые номера для самых неимущих постояльцев, почти ночлежка, только разделенная на комнаты. Правила там жесткие: просрочил плату на месяц – выметайся на улицу. И если я однажды не вернусь домой и не смогу внести плату за жилье, то никто с моей Луизой возиться не будет. Была бы постарше, пристроили бы в бордель, тоже незавидная доля, но хотя бы не в рабство. А пятилетней крохе одна дорога – в халифат, на невольничьи рынки. Поэтому мне никак нельзя пропадать, сударыня, не меня пожалейте, пожалейте ребенка!

– Все решения здесь принимает шевалье Орлов, – отрезала Фло, – а он очень расстроен тем, что произошло сегодня. Так что спасти тебя может только чудо. Ты способен на чудо?

– Как тебя зовут? – спросил я, внимательно вглядываясь в его лицо. – Мне кажется, что я тебя где-то уже видел.

– Жак Марше, сударь, – пролепетал воришка, – мы с вами столкнулись на улице Лизаро, у ювелирной лавки.

– Хм. Может быть, может быть.

– Сударь, умоляю…

– Да не верьте ему, командир! – вмешался Ван Гален. – Это такая публика, соврет и глазом не моргнет! Нет никакой дочки, и имя он только что придумал. Отпустите – и ищи ветра в поле!

Я глубоко вздохнул. Может, Ван Гален прав, а может, и нет. Уж очень явно видно отчаяние, боится он очень, этот Марше. За дочку боится или есть другая причина не попадаться в руки людям графа де Бюэя – непонятно. Вряд ли Департамент безопасности заинтересуется мелким воришкой, ему бы городской стражи бояться. Будь в столице нормальная стража. Да что я, в самом деле? Нужны мне проблемы этого вора? Может принести пользу – пусть приносит. Не может – пусть Бюэй с ним разбирается. Хотя… С другой стороны, вряд ли он представляет какую-то опасность для государства. Может, отпустив его, я действительно спасу жизнь ребенка? Надоело все! Нужно Кривого Нэша искать, а я тут ерундой всякой занимаюсь. Если вникать в проблемы всех задержанных, некогда будет дело делать.

– Ну что, Жан, соврал?

– Жак, сударь, Жак Марше, – поправил меня бандит дрожащим голосом. Настолько дрожащим, что я окончательно решил ему поверить – если и притворяется, то притворяется гениально.

– Хорошо, пусть будет Жак. Так вот, Жак, мне очень необходимо быстро узнать, где находится жилище Кривого Нэша. Поможешь?

– Сударь, – Марше беспомощно развел руками, – даже Туршель не знает этого. К нему обычно посыльный приходил и сообщал, где будет встреча. Личного телохранителя Нэша – Мышонка Гомера – несколько раз видели около трактира «Пескарь» на пересечении улицы Могильщиков и бульвара Бовэ. А Гомер завсегда при Нэше находился. И без сопровождения Мышонка Нэш на улице не появлялся.

– Да врет он все, шевалье! – Ван Гален так встряхнул бедолагу за ворот, что тот закашлялся. Пришлось сделать зеландцу знак, чтобы успокоился:

– Не нужно так усердствовать, Робин. Я и не ожидал большего. Отпусти его, пусть уходит.

– Сударь! Благодарю вас, месье Орлов! – освободившись от опеки Робина Ван Галена, Жак опять попытался на коленях приблизиться ко мне, но я остановил его вытянутой вперед рукой.